А звание Героя отважный офицер, совершивший в день взятия Рейхстага два подвига, так и не получил
Юрий КРАСНОЩОК,
специально для «ФАКТОВ» (05.05.2000)
Когда 3-я ударная армия ворвалась в пределы Большого Берлина, Военный совет армии учредил девять знамен для всех девяти своих дивизий. Тогда, в апреле 1945 года, еще никто не знал, какой дивизии придется брать Рейхстаг и водружать над ним знамя.
Перед тем, как вручать знамена, их пронумеровали. 150-й стрелковой дивизии генерал-майора В. Шатилова досталось знамя под номером пять. Перед штурмом у командира 1-го батальона 756-го стрелкового полка Степана Неустроева особую тревогу вызывала вторая рота лейтенанта Антонова, недавнего выпускника училища. И комбат решил поставить во главе этой роты своего замполита лейтенанта Береста.
Алексей Берест, украинец с Сумщины, богатырского сложения и силы. Прямой и честный, храбрый и справедливый. Солдаты уважали замполита и шли за ним в огонь и воду. Комбат Степан Неустроев давал ему такую характеристику: «Этому парню можно было поручить все».
«Знамя мы ремнями к лошади притянули», — успокоил командование Берест
Ударили гвардейские минометы, загремела артиллерия, и к Рейхстагу рванулись в атаку бойцы. После ожесточенного штурма две роты этого батальона (одна под командованием лейтенанта Береста, а другая под командованием сержанта Сьянова) с трудом ворвались в здание Рейхстага. С другой стороны сюда частично прорвался батальон капитана Давыдова из 171-й стрелковой дивизии. Но первыми этажи немецкого парламента оседлали две роты, которые возглавил лейтенант Берест.
Узнав об этом, полковник Зинченко позвонил в штаб полка. Вот что рассказывал о том моменте командир батальона капитан Неустроев: «Где знамя?! — закричал он в трубку полевого телефона с командного пункта батальона». «Да вот тут вместе с полковым стоит… » «Срочно сюда!» Минут через 15-20 прибежали со знаменем два солдатика, маленькие, в телогрейках.
Зинченко им командует: «Наверх, на крышу! Водрузить знамя на самом видном месте!» Ушли они, минут через двадцать возвращаются — подавленные и растерянные: «Там темно, а у нас нет фонарика. Мы не нашли выхода на крышу… » Зинченко матом: «Родина ждет! Весь мир ждет! Исторический момент, а вы — фонарика нет… выхода не нашли!». Полковник меня обычно Степаном звал, а тут жестко: «Товарищ комбат! Примите все меры!»
Лейтенант Берест взял около десятка автоматчиков и повел их на крышу Рейхстага. На втором этаже завязался бой. Вот что вспоминает сам Берест: «Из-за артиллерийского обстрела лестница в отдельных местах была разрушена, мы образовали живую лестницу».
Берест, как котят, подсаживал и вытягивал солдат со знаменем. Он, воин-богатырь, вынес их на своих плечах. Как руководитель и ответственный за операцию, лейтенант и на крышу высунулся первым. Выбравшись на разрушенный каркас крыши Рейхстага, Берест вывел туда и солдат, которым было поручено водрузить знамя.
Возвратившись на командный пункт батальона, он доложил, что знамя установлено на самом видном месте — на бронзовой конной скульптуре кайзера Вильгельма на фронтоне главного входа Рейхстага.
— Не оторвется? — спросил командир батальона капитан Неустроев у Береста.
— Сто лет простоит, — ответил тот, — мы его, знамя, ремнями к лошади притянули…
— А солдаты как?
— Ничего, — засмеялся Берест, — я их за шиворот на крышу затащил…
Вот сухие строки документа тех лет, подписанного командующим войсками 3-й ударной армии генерал-полковником Кузнецовым и членом Военного совета армии генерал-майором Литвиновым. Документ называется «Боевая характеристика знамени». «Отважные воины — коммунист лейтенант Берест, комсомолец сержант Егоров и беспартийный младший сержант Кантария установили знамя над зданием германского парламента… »
Капитан предложил лейтенанту отправиться в подвал Рейхстага «полковником»
Александру Прокофьевичу Бересту суждено было совершить еще один подвиг. После того как Берест с Егоровым и Кантарией вывесили знамя на Рейхстаге, советские солдаты загнали немцев, обороняющих здание, в подвал. Фашисты вывесили белый флаг. Они выставили условие: поскольку среди них находится генерал, с советской стороны переговоры также должен вести генерал, в крайнем случае — полковник.
Старшим по званию в Рейхстаге был капитан Неустроев. Найти генерала или полковника в Рейхстаге было негде, а площадь перед ним простреливалась немцами.
Богатырский рост Береста, его манера свободно и с достоинством вести себя вполне соответствовал и внешнему облику полковника и генерала. И тогда Неустроев предложил Бересту отправиться в подвал Рейхстага «полковником». «Адъютантом» полковника стал сам капитан Неустроев, переводчиком взяли солдата Ивана Прыгунова.
«Сейчас, через много лет, скажу откровенно — идти на переговоры мне было страшно, — вспоминает Герой Советского Союза капитан Степан Неустроев. — Но другого выхода не было… На нас были направлены дула пулеметов и автоматов. По спине пробежал мороз. Немцы смотрели на нас враждебно. В помещении установилась мертвая тишина.
Лейтенант Берест, нарушив молчание, решительно заявил:
— Все выходы из подземелья блокированы. При попытке прорваться каждый из вас будет уничтожен. Предлагаю сложить оружие. Гарантирую жизнь всем вашим офицерам и солдатам, раненым — медицинскую помощь.
Немецкий полковник ответил:
«Еще неизвестно, кто у кого в плену. Нас в Рейхстаге значительно больше. Снаружи подтянулись новые немецкие части, выход под прицелом».
«Не забывайте, — ответил наш «полковник», — беседа проходит не в Москве, а в Берлине. Я не за тем шел сюда четыре года, чтобы сдаваться, — и решительно добавил: — Повторяю, мы вас уничтожим! Всех!»
Рассказывая об этом военном эпизоде в Институте марксизма-ленинизма в 1961 году, лейтенант Берест вспоминал, что переговоры длились около трех часов. Немецкий полковник выходил из каземата на консультации с комендантом Рейхстага. И это понятно, они тянули время.
27 апреля в ставку Гитлера пришла радиограмма о том, что немецкий корпус генерала Венка находится возле Потсдама и скоро прорвется в Берлин. В подвале Рейхстага немцы о походе корпуса Венка знали, но им не было известно, что он уже разгромлен. Поэтому они оттягивали время сдачи.
Обстановка накалялась. В итоге полковник согласился на капитуляцию, но при условии, что русские солдаты будут отведены с огневых позиций. Это была еще одна уловка фашистов: они рассчитывали прорваться навстречу корпусу Венка, связи с которым у них не было, и все-таки питали надежду, что корпус идет в Берлин.
Но Берест решительно отверг их предложение и заявил:
— Если в указанное время, через 20 минут, вы не вывесите белый флаг, мы начнем штурм всеми видами оружия!
И парламентеры покинули подземелье. Вот что вспоминает Неустроев:
«Легко сказать — покинули… Тогда пулеметы и автоматы смотрели нам в спины. Дорога казалась очень длинной. А ее следовало пройти ровным и спокойным шагом. Нужно отдать должное Алексею Прокофьевичу Бересту. Он шел неторопливо, высоко подняв голову… »
В указанное Берестом время немцы, подняв руки с белыми флагами, стали выходить из подвалов Рейхстага…
Маршал Жуков не любил политработников
Целый год понадобилось политотделу 3-й ударной армии и политуправлению I-го Белорусского фронта для разбирательства. Только 8 мая 1946 года появился Указ Президиума Верховного Совета СССР «О присвоении звания Героя Советского Союза офицерскому и сержантскому составу Вооруженных Сил СССР, водрузившему Знамя Победы над Рейхстагом в Берлине, капитану Давыдову В. И. , сержанту Егорову М. А. , младшему сержанту Кантария В. М. , капитану Неустроеву С. А. , старшему сержанту Самсонову Н. Я. »
Далі — у наступному номері
В этом указе не значилась лишь фамилия Алексея Береста. Что же произошло? Член Военного совета 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенант Телегин на закрытом совещании в Институте марксизма-ленинизма ЦК КПСС в ноябре 1961 года заявил: «Водружение Знамени Победы приняло уродливый характер…»
Позднее генерал Телегин в разговоре с Неустроевым сказал: «Жуков виноват. Он к нашему брату политработнику относился не очень… Прочел фамилию Береста: «Еще один политработник?» — и вычеркнул. Если бы вы, Степан Андреевич, написали в реляции «заместитель командира батальона» и поставили бы на этом точку (не надо было «по политчасти») — Берест бы прошел… »
Может быть, и так. Действительно, маршал Жуков не особенно любил политработников, которые в свое время немало «попортили ему крови». Автор этих строк, в бытность маршала Жукова министр обороны, эту антипатию почувствовал на своей шкуре. Но, думаю, не это было главным и не Жуков виноват.
Награждение происходило по плану спектакля, организованного для вождя. Ибо странно читать, что рота во главе с Берестом штурмует Рейхстаг, ведут бой и другие роты других полков и дивизий, а в штабах при номерных знаменах, которые должны были водружаться на Рейхстаге, дежурят «именинники-знаменосцы» Егоров и Кантария, которых другие солдаты (их с Берестом на Рейхстаге было десять), должны были вынести на своих спинах.
Прямой и смелый Берест не любил лжи и, вероятно, где-то в кругу фронтовиков, смеясь, рассказывал, как нес героев-знаменосцев на своей спине. Эти разговоры стали известны СМЕРШу, с которым у Береста уже был конфликт.
Когда солдаты его батальона, штурмуя дом Гиммлера, захватили несколько часов, предназначенных, как сообщили немецкие пленные, для солдат СС, которые первыми захватят Кремль в Москве, Берест вручил их своим солдатам. Но тут вошел незнакомый офицер — то ли из штаба фронта, то ли из армейского СМЕРШа — и стал требовать часы для себя. Берест заявил ему: «Это часы для тех, кто взял дом Гиммлера и пойдет на Рейхстаг!». Офицер пригрозил Бересту.
Случилась еще одна неприятная история, которую «повесили» на Береста. В пылу боя солдаты не разобрались, чей особняк стоит на пути к Рейхстагу, и штурмом взяли посольство одной страны — виновно в этом было командование (знали и не предупредили). А когда шло представление за взятие Рейхстага, из посольства пришла нота. Вот ошибку и списали на Береста, хотя он не был командиром ни батальона, ни полка — за плохую воспитательную работу в батальоне.
Герой на десять лет попал в тюрьму — за правду
За пленение немцев в Рейхстаге Алексей Берест получил орден Красного Знамени, а за водружение знамени над Рейхстагом — ничего. Дело дошло до того, что этого героя-лейтенанта послали не на Парад Победы в Москву, а сопровождать эшелон с репатриированными. Когда в Москве проходил Парад Победы, Берест с эшелоном прибыл на какую-то станцию под Москвой.
Защитить его было некому. У Жукова начались неприятности с картинами и драгоценностями, вывезенными из Германии. Член Военного совета 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенант Телегин находился под следствием в СМЕРШе по делу Жукова, и ему было не до того. А те, кого лейтенант Берест тащил на своей спине на крышу Рейхстага, — Егоров и Кантария, купаясь в славе и восхваляя самих себя, имя лейтенанта Береста не вспомнили никогда и нигде. Они хорошо усвоили наставления, о чем нужно говорить, а о чем молчать.
Позднее Егоров погибнет пьяным в автокатастрофе, капитан Неустроев надолго запьет, и его заявления никто не станет принимать всерьез. А герой Алексей Берест на десять лет попадет в тюрьму — за правду.
После демобилизации он пойдет работать в кинофикацию. Его начальник и бухгалтер в 1953 году, растратив 5865 рублей, обвинит в хищении Береста. Ревизор, не разобравшись, составит дело на него (деньги-то небольшие), но оскорбленный Берест выбросит ревизора за дверь.
По амнистии 1953 года его можно было оправдать и отпустить — вступись за него Егоров и Кантария… Но никто не заступился, и ему только скостили по амнистии пять лет. Пять лет (до 1958 года) он пробыл в лагерях.
Тогда за Береста вступились солдаты его полка и дивизии — они стали писать во все инстанции, требуя справедливости.
После споров, дискуссий и скандалов ЦК КПСС (это было при Хрущеве) вынужден был собрать закрытое совещание ВИМЛ (Всесоюзный институт марксизма-ленинизма), где выступил Берест. Только после этого в шеститомном издании «Истории Великой Оте-чественной войны» появились правдивые строки о водружении Знамени Победы над Рейхстагом.
Но пришедший к власти Брежнев не захотел подмачивать репутацию Сталина и не стал менять «традицию». В 1965 году на двадцатилетие Победы Знамя Победы под номером пять нес Самсонов — ни Егоров, ни Кантария ростом не тянули. Самсонов же не был в группе Береста и вообще не служил в 150-й дивизии, которая водружала это знамя.
3 ноября 1970 года Алексей Берест, спасая девочку, упавшую на железнодорожные рельсы, погиб. Ему тогда было лишь 49 лет. Берест жил героем и умер героем.
