«Французы едят, да запивают, а мы пьем, да заедаем».
Вот и вся разница.
Автор этой гениальной формулировки – мой дед Петр Иванович Кожухов, ветврач кавалерийского полка в отставке, которому в 70-е годы позволили навестить кузину Дусю, доживавшую свой век в стариковском приюте под Парижем.
Так точно, как у деда, у меня не получится. Но есть, что добавить.
«Liberte de expression!» – вот с чего начинается сегодня любой комментарий, любая программа на любом французском телеканале. Не сам теракт, не кровь, не смерть – покушение на свободу слова. Свободу говорить, писать и рисовать, что думаешь. Вот что в первую очередь возмутило Францию, вывело на улицы сотни тысяч человек и заставляет их стоять, взявшись за руки, на площадях и улицах.
Мы не вышли на улицы, когда задушили «Дождь». Когда закрыли одну из лучших региональных телекомпаний в Томске. Когда приняли закон о запрете рекламы на кабельных каналах, который, по сути, – смертный приговор десяткам, если не сотням телекомпаниям российской провинции.
Французы говорят, что думают, а мы молчим в тряпку, которой нам затыкают рот. Для них важно – «Liberte de expression!» А нам важнее, чтоб было что выпить, да чем закусить.
В этом разница.
А смеяться можно над чем угодно. «Нет лучшего испытания для истины, чем насмешка», – заметил лорд Честерфилд, дипломат и писатель. Вон в Мексике, например, празднуют День мертвых – смеются даже над смертью, чтоб было не так страшно умирать.
